Предупреждение Эмблера - Страница 34

— Но Кан был ученым, не имевшим народной поддержки, — заметил, не поднимая глаз, худосочный мужчина у противоположного края стола. — У тебя же поддержка есть, как политическая, так и интеллектуальная. Тебе нечего бояться.

— Достаточно! — бросил Председатель. — Я не могу сделать то, чего вы от меня хотите. Вы говорите, что таким образом я укреплю и защищу собственное положение. Но, прибегнув к чисткам, уничтожив оппонентов только потому, что они мои оппоненты, я стану недостоин защиты. Идти этой дорогой людей вынуждает множество причин, но дорога не имеет ответвлений — она неизменно приводит к одному и тому же. К тирании. — Он помолчал. — Тех, кто противостоит мне из принципиальных соображений, я постараюсь убедить. Те, кто руководствуется иными мотивами... что ж, они оппортунисты. И если моя политика окажется верной, они поступят так, как всегда поступают оппортунисты. Они увидят, куда дует ветер, и соответственно перестроятся. Вот увидите.

— Это голос смирения или высокомерия? — спросил тот же мужчина в конце стола. Звали его Ли Пей, и лицо его, обрамленное седыми волосами, сморщенное и сухое, напоминало грецкий орех. Самый старший из присутствующих, представитель уходящего поколения, он резко отличался от других союзников Аня. Выходец из провинции, «хитрый крестьянин», как непочтительно отзывались о нем завистники, Ли Пей выкарабкался наверх еще во времена Мао и удержался там при его многочисленных преемниках, занимая разные посты в правительственном или даже партийном аппарате. Он пережил Культурную революцию, казни, расправы, чистки, реформы и всевозможные изменения идеологического курса. Многие относились к Ли Пею как к цинику и приспособленцу. Но это лишь часть истории. Подобно многим отъявленным циникам, он был оскорбленным в лучших чувствах идеалистом.

Председатель отпил глоток зеленого чая и поставил чашку на черный лакированный стол.

— Может быть, я повинен и в одном, и в другом. Но в невежестве меня обвинить трудно. Я знаю, что такое риск.

Еще один голос прозвучал за столом, негромкий и спокойный.

— Мы не должны смотреть только внутрь. Наполеон сказал: «Пусть Китай спит. Потому что когда он проснется, народы задрожат». Среди наших врагов есть и иностранцы, не желающие добра Срединному Царству. Они боятся, что при тебе Китай наконец очнется от спячки.

— Это отнюдь не теоретические рассуждения, — раздраженно сказал Сяо Тань. — Доклады, на которые я уже ссылался, вызывают самое серьезное беспокойство. Уж не забыли ли вы о том, что случилось с Ван Чан Люном на Тайване? Многие находили в нем сходство с тобой, а чем все кончилось? Здесь тебе могут противостоять такие же враги, те, кто мира боится больше, чем войны. Опасность велика и реальна. Все указывает на то, что некоего рода заговор уже существует.

— Некоего рода? — эхом отозвался Ань. — Ты предупреждаешь меня о международном заговоре, но понятия не имеешь, кто за ним стоит и каковы цели заговорщиков. Говорить о заговоре, не зная его природы, то же самое, что бросать слова на ветер.

— Ты хочешь знать наверняка? Тебе нужна полная уверенность? — спросил Сяо. — Но полная уверенность приходит только тогда, когда уже слишком поздно. Заговор, детали которого известны, уже не опасен. Но слухов, намеков, шепотов сейчас слишком много, чтобы их можно было игнорировать.

— Совпадения! Выдумки!

— Мне лично ясно, что в дело вовлечены члены нашего правительства. — Сяо с трудом давался спокойный тон. — Есть указания и на то, что определенные элементы в администрации США тоже не стоят в стороне.

— Это все слишком туманно, — запротестовал Ань. — Ценю твою заботу, но не понимаю, что я могу сделать, не подорвав доверие к тому примеру, который хочу подать.

— Пожалуйста, — начал Ван, — подумай и...

— Вы можете еще поговорить, — сказал Председатель, поднимаясь из-за стола. — А меня прошу извинить. У меня есть жена, которая уже начинает подумывать, что Китайская Народная Республика отняла у нее мужа. По крайней мере недавно она на это намекнула. И такая информация, в отличие от вашей, побуждает к действию.

Прозвучавший вслед за этим смех не развеял атмосферу тревоги и беспокойства.

Возможно, молодой Председатель просто не хотел знать об угрожающей ему опасности: реальная угроза пугала его меньше, чем последствия политической паранойи. Но остальные не могли позволить себе такого оптимизма. То, чего не знал Лю Ань, могло убить его.

Глава 8

Сент-Эндрюс-плаза, Нижний Манхэттен

В глаза как будто попал песок, мышцы ныли. Эмблер сидел на скамейке в уголке большой бетонной платформы, окруженной с трех сторон серыми, с одинаково безликими фасадами федеральными зданиями. Как и повсюду в нижнем Манхэттене, гигантские строения теснились друг к другу, словно борющиеся за воздух и свет деревья в густом лесу. В любом городе мира одного из этих небоскребов вполне хватило бы, чтобы стать местной достопримечательностью. Здесь же, в нижнем Манхэттене, ни один не производил какого-либо впечатления — места для индивидуальности здесь просто не оставалось. Эмблер положил ногу на ногу — сидеть было неудобно. Где-то неподалеку застучал отбойный молоток ремонтной бригады «Кон-Эд», и в голове моментально запульсировала боль. Он посмотрел на часы — на скамейке уже лежала прочитанная от корки до корки «Нью-Йорк пост». Уличный торговец с четырехколесной тележкой на другой стороне площади продавал засахаренные орешки. Эмблер уже подумывал о том, не купить ли пакетик, просто так, чтобы занять себя, но тут из подъехавшего черного «Таункара» вышел средних лет мужчина в куртке с вышитой надписью «Янкиз».